...Многие из нас до сих пор не научились воспринимать искусство непосредственно, честно, как дети и мудрецы. Вместо этой чистоты и свободы восприятия пускают в ход так называемый "вкус”, разоблачению которого ваш покорный слуга посвятил целую книжку "Шлягер века” и подарил ее Дугину. В этой книжке я пытался намеками сказать, что не надо этого "вкуса”. Иначе мы с водой выплеснем и ребенка, не успеем правильно отреагировать, не "распробуем” какую-то подлинную Вещь. За фантомами нашего инерционного восприятия не заметим какого-то предельного интереса, какой-то глубины Существования, какого-то зашифрованного послания нам.
Вкус — это чувство, которым тестируют, дегустируют. Орган вкуса — язык. Чем слушать музыку — языком, что ли? Или все-таки ушами? Трудно слушать ее ушами в нашем современном мире. Мы живем в эпоху постиндустриализма. Децентрализация — идеи живут не в Центре, а на окраинах... Вместо Миров — виртуальные реальности. Вместо Архетипов — стереотипы. Вместо Печатей — штампы. Вместо Тавро — лейблы. Вместо Геральдики — ярлыки. Вместо Общины — комьюнитиз. Вместо Тайн — конспирасиз. Вместо Традиции — тоталитарные деструктивные неоязыческие секты. Вместо Школ — тренды. Вместо Имен — брэнды. Вместо Абсолютного Другого — какой-то неясный фантом его, сделанный из Битов и Байтов. Вместо Себя Самого — сплошные проекции. Поэтому и музыку так слушают — не ушами, а культурными преференциями, проекциями, готовыми формулами: "это попса”, "это барды, каэспе, утеха для мэнээсов”, "это старый добрый рок-н-ролл, который мертв, а я еще нет”, "это какой-то фольклор, играй-гармонь”, "это модная этника”, и так далее. Ролевые игры. Играют в формочки, в "формат”. А Дугин нас учит играть как дети, высыпав все камушки и песочек из формочек на землю, и складывать из них новые фигуры. Все это вынуть, смешать в единую субстанцию, и заново сотворить из глины и воды подлинную вещь или даже существо, и вложить в него дощечку с "глинописью”. И это будет не голимый голем, а самый настоящий голый новый Адам. Но почему?
...Будучи знакомым с различными традициями герменевтики, Дугин интерпретирует попсу не только на уровне простого толкования ("пшат”), но и на более глубоких уровнях: "намека” или "интертекста” ("ремез”), "аллегории” ("драш”) и "тайны” ("сод”). Иногда он делает это полупародийно, травестированно, например когда обращается к политическим или философским мотивам при разборе текстов интеллектуально девственной "попсы”. Но полупародийность — еще не значит несерьезность. Высокая традиция неоплатоников, каббалистов, учителей дзена и других знает случаи, когда пародия оборачивалась притчей в рамках псевдоэпиграфики, мистификации. Целые тома мистических сочинений, радикально повлиявших на ход истории и на эволюцию мирового разума, полны таких "шуток”. Это шутки всерьез. Дугин, кажется, намекает нам, что в поп-культуре есть место для очень серьезных, неожиданных интерпретаций. Иногда бывает ощущение, что Дугин гадает на поп-культуре, как на картах Таро. Randomly selected песни могут внезапно обернуться знаками "иного”, "l’autre chose”. Это еще одна из техник Интеграции, без которой невозможно идти навстречу Смыслам.
Но одной только Интеграции недостаточно. Чтобы она не обернулась этакой конформистской "всеядностью”, необходимо тщательное просеивание смыслов. Это другая сторона процесса — Дифференциация. Например, чтобы принять "непрерывный холизм Тани Булановой”, интегрировать его в свой интеллектуальный кругозор, нужно преодолеть снобский страх перед попсой, жлобское к ней недоверие, нужно научиться дифференцировать. Отличать хорошую попсу от плохой — но и этого мало. Дифференцировать так уж дифференцировать. Нужно уметь отличать хорошую "хорошую попсу” от плохой "хорошей попсы”. И хорошую "плохую попсу” от плохой "плохой попсы”. Вот это очень важно. И еще более мелкие разделения — они еще важнее. Нужно уметь отличить гениальный тупой шлягер от посредственного тупого шлягера.
Ленивый ум спросит: а зачем это отличать? Разве "снобизм” — не презрительная кличка элитарности, а "открытость” — разве не псевдоним всеядности? Но на это ответил еще Теофраст в "Характерах”, а вслед за ним Лабрюйер. Здесь нужно мыслить не бинарными оппозициями, а четырехгранным кадансом. Щедрость противопоставляется не только жадности, но и мотовству, а жадность — не только щедрости, но и бережливости. Точно так же не следует путать смелость с безрассудством, а трусость с осторожностью, стадность — с соборностью, а ценность личности — с индивидуализмом. В интересующем нас случае наивный снобизм — антоним подлинной элитарности, а настоящая открытость несет в себе спасение от безответственной всеядности.
..."Доверяй, но проверяй”, — гласит народная поговорка. Взять, например, тот же самый "постмодерн”. Сколько уже приклеено к нему инерциальных, скорлупных ассоциаций и коннотаций. Это слово из вполне нейтрального научного термина, обозначающего сложный и противоречивый спектр интеллектуальных и социальных феноменов прошлого века, превратилось уже в какой-то негативный стереотип contemporary urban legend. Дугин освобождает это слово от некоторых прилипших к нему негативных псевдосмыслов и возвращает ему невинность. То же самое относится и к другим понятиям — "попса”, "мейнстрим”, "андеграунд”, "альтернативное искусство”, "классика”, "эстрада”, "сетевая литература”, "контркультура”. Неполнота или неадекватность этих терминов явствует из текстов Дугина о поп-культуре, так же как в других его книгах переосмысляются базовые политические или философские понятия, начиная с категорий "правого” и "левого”. Язык новой книги свежий, в нем переосмысляются старые термины и конструируются новые. В итоге создается совершенно новое и невспаханное концептуальное поле, с которого рано или поздно будет собран очень хороший урожай.
...Инерция и агрессия...мешает многим из нас услышать ту Музыку... Мы поймем эту Музыку, только если будем слушать ее правильно. Для этого нужен не язык, а другой орган, специально предназначенный для того, чтобы примирять антиномии, раскрываясь в каждый нужный момент и воссоединяя таким образом "полюса”.
Третье Ухо. Оно как Третий Мир. Третий Рим. Третий Путь... И можем ли мы за "примитивностью” попсовой аранжировки услышать сложность, за вызывающим "умничаньем” какого-то авангардного текста увидеть простоту и гармонию, а за всем этим увидеть какой-то изначальный, примордиальный праязык, связанный уже не только с искусством, а с Источником всего. В этой книге припев шлягера превращается в мантру, простая цифровка аккордов отсылает к идее первоосновы, примитивная попсовая песенка может оказаться Ключом, а набившие оскомину поп-звезды — знаками какого-то нового Зодиака. Третье Ухо помогает услышать, а точнее, увидеть все это. Гул времени. Музыку пространства. Лабиринты забытых троп. И это еще не все.
Из выступления А. Дугина на презентации книги "Поп-культура и знаки времени"
Александр Дугин:Коллеги, сегодня я представляю книгу "Поп-культура и знаки времени" - это, пожалуй, самое легкомысленное из всего, что я написал. И в этом отношении она немножко выпадает из вязких, тяжелых, фундаментальных трудов, которые раньше выходили из под моего пера.
Название "Поп-культура и знаки времени" – это, безусловно, явная аллюзия на фундаментальную "Le Regne de la quantite et lessignes des temps" - "Царство количества и знаки времени" Рене Генона. В данном случае в этой формуле вместо "Le Regne de la quantite" - "Царство количества", поставлена формула "Поп-культура". По сути дела, "Поп-культура" является одним из миазмов "Царства Количества". Меня всегда интересовала проблематика перевода традиционных текстов в современный контекст: когда сегодня мы читаем тексты 19-го века, например, Лермонтова или Пушкина, будем откровенны - мы не понимаем, о чем они писали, о чем думали, что они чувствовали. Для того, чтобы реконституировать тот контекст жизни, в котором протекала словесное творчество Пушкина, нам придется выполнить колоссальную работу, справиться с которой у нас просто не хватит ни времени, ни желания. Поэтому и Пушкин, и Лермонтов, и Достоевский (хотя, он все-таки в меньшей степени, вообще Достоевский удивительно современный писатель), равно как и подавляющее большинство текстов, с которыми мы имеем дело, они контекстуальны.
Французская структуралистская школа предложила деконституализацию метапозиции текстов, используя главы мэтра философии, которая получила название "деконструкция". То есть перенесение текста в другой контекст. Пушкин, прочитанный нами сегодня... Вы представляете: люди собрались в ночной клуб, поддали, нарядились, прочитали Пушкина. Какой же это Пушкин?! Это что-то совершенно другое. Деконструкция же Пушкина - это, собственно говоря, возвращение к тому непонятному нам контексту, в котором он творил, писал и говорил. И задача настоящего перевода заключается в том, чтобы перенести фундаментальные идеи текстов, принадлежащих другой исторической эпохе, другому историческому контексту, в наше время.
Собственно говоря, именно с этих позиций несколько лет назад я начал пропагандировать Генона в России. И постепенно я пришел к выводу, что Генон, не смотря на это, куда-то «ускользнул». Есть люди, знакомые с его творчеством, есть люди, которые его читали. Но нет Генона - он остался в плену того контекста, которому он принадлежал, и этот контекст не был переведен на русский язык. Он остался одиноким артефактом. И для того, чтобы сделать его более доступным русскому человеку, я написал книгу "Поп-культура и знаки времени". Собственно говоря, легкомысленные беседы с Лаэртским или мое интервью журналу "Playboy" передают сущность традиционализма в его внутреннем измерении, но делают это на совершенно другом языке - на языке современного, постмодернистского, слегка подвыпившего русского человека, который живет в окружении тех гаджетов, что на него льются из окна, из радио и т. д. Он слушает со всех сторон какие-то обрывки чужих воспоминаний: что-то из телевизора доказывают, навязывают, и в этом контексте, из этих остатков формируется язык нашего подсознания.
Я попытался изложить Генона на примере Меладзе, на примере разбора Тани Булановой, группы "Фабрика", я проанализировал внимательно Анжелику Варум и отнесся к ее творчеству, к ее индивидуальности как шаманы Элиаде к кусочку кварца, пытаясь вытащить из них тот фундаментальный, какой-то сверхчеловеческий, неестественный смысл "lecontrenature" - смысл, который, наверно, заложен в этом кусочке кварца и, может быть, в Анжелике Варум. Я пытался провести такой интеллектуально-исторический эксперимент, о результатах не мне судить. Но то, что я хотел сказать, и та система принципов и идей, которые излагаются в этой книге – всё это довольно традиционно. Тем, кто знаком с Геноном, Элиаде, Юлиусом Эволой, Мартином Хайдеггером, с новой левой критикой Бодрийяра, Дебора, наверно ничего нового не найдут, - просто я говорил об этих вещах на другом языке. На языке современного, уже убывшего, я думаю, российского человека. Мы практически умерли, это некоторое post-mortum.
"Поп-культура и знаки времени" – книга о том, как человечество было, но его не стало – лишь масляные пятна плывут по воде. Это пост-человеческое произведениие, которое обращено не к новому эволюционному субъекту, к которому обращаются другие мои произведения, а к довольно уже гальванизированному трупу, которого иногда включают 50 грамм или какой-нибудь кусок эротического клипа, - он просто просыпается, а потом засыпает снова, идет на работу или куда-то еще - покурить, поговорить, послушать музыку и заснуть. Фактически, это книга не пробуждения, даже не диагноз - я уже никого не пугаю, никого ни к чему не призываю, это просто пост-человеческая книга, которая написана в ключе такой энтропии. Это скорее иллюстрация того, как кончается время, как кончается человечество, что наступает после его конца. И в отдаленной перспективе сквозь этот мало аппетитный ансамбль мерцаю какие-то тонкие-тонкие миражи Традиции, мир реальной сферы онтологии, который уже настолько далеко удалился, что о нем можно и забыть.
Хайдеггер в своем эссе говорил, что в какой-то момент наступает такая черная точка, что говорить об отсутствии света уже немыслимо. Если кто-то говорит: "Смотрите, как темно...", - его уже не поймут. "А что такое свет?!" - спрашивают люди полночи. Им не с чем сравнить, они видят только тьму. И все. Поэтому и говорить, как-то стращать, пугать, будить, призывать, объяснять бесполезно...
Социалистические песни не имеют никакого отношения к авторам нашей публикациям. Мы разместили их для того, чтобы показать наиболее наглядные образцы музыки модернизма. Попса - это уже пост-модернизм.
